Психологическое время: реальность и терапевтические парадоксы

Каждому из нас свойственны  индивидуальные особенности восприятия вре­мени. Для одних из нас время растянуто, для других время воспринимается более сжато или протекает рывками. В процессе форми­рования диссоциативного расстройства мы имеем, обратный процесс, - возвращение к состоянию недифференцированной психики, мы возвращаемся в то состояние психики, в котором, образно говоря, древние боги еще составляли нашу психическую сущность. Мы возвращаемся в архетипический мир коллективного бес­сознательного, в котором отсутствует единый контроль Я- сознания над протекающими психическими процессами, в котором единый контроль осуществляется «Мы- сознанием». На место «Мы-сознания» в течение эволюции заступает «Я-сознание», в современном человеке функ­ционирует «доминирование «я» по отношению к «мы», а в не­дифференцированной психике, в диссоциативном рас­стройстве идентичности, картина прямо противополож­ная: тут «больше мы, чем я». Психическое расстройство является следствием не ассимилированной травмы, нереа­лизованной мыслью личности, поэтому человек в этом со­стоянии выпадает из границ хронологического времени. Реализованная мысль ведет к развитию и смертности, ме­жду тем нереализованная мысль возвращает нас вновь к состоянию вневременности, к вытеснению переживаний травмы. Мысль реализованная становится гаран­тией здоровой психики. В травме заложена нереализован­ная мысль, точно также в психосоматическом заболевании сидит непонятая мысль, то есть мысль занимает не свое место - психосоматика, по сути, означает - неуместную экспансию организма неосознанной мыслительной дея­тельностью. В психосоматическом заболевании в организм неправомерно внедряется неосознанное мыслепереживание и если мысли и переживания не находят реализации или ассимиляции в психической деятельности человека, то они переходят в организм и трансформируются в фи­зическое заболевание. Процесс терапии становится, та­ким образом, процессом творением слова или материали­зации мысли, творением времени. Терапия становится процессом выведения мысли из организма, с помощью ме­ханизма ее осознавания, а также раскрытием этой мысли в психической травме, то есть интеграцией автономного «Я» в единое психическое пространство личности. Неотреагированные травмы находят разрешение или в диссоциа­тивном процессе (психологический путь разрешения) или в психосоматическом (соматический путь разрешения травмы). Тело концентрирует в себе прошлое настоящее и будущее, и, по сути, именно тело является  носителем времени. Поэтому смерть является выходом из границ времени вообще. В субъективной пси­хике объективное (хронологическое) время трансформи­руется в психологическое время. Психика человека не мо­жет безопасно для себя функционировать постоянно в хронологической последовательности, в линейном време­ни. Я-сознание пока не развило в себе необходимые спо­собности для ассимиляции травм личности. Психика че­ловека уязвима для травматических переживаний. И дис­социативный процесс является в этом смысле неизбежным для функционирования психической деятельности чело­века. Выход из временной последовательности оз­начает, по сути, отрицанием болезни, то есть методом не­гативного аутопсихотерапевтического вмешательства. По­пытка отрицания реальности, наблюдающаяся при раз­личных психических расстройствах является отрицанием жизненного личностного времени-прошлого, настоящего и будущего, так как именно в этой плоскости формирует­ся личностная патология. В психическом расстройстве очевидная попытка выхода из временной последователь­ности означает бегство от разрушительной функции вре­мени, то есть это бегство от невыносимых переживаний страха смерти, а точнее страха жизни. Человек непроизвольно уходит в бессозна­тельное переживание вневременности, где нет последова­тельности и временных причинно-следственных связей, где вневременность представлена как постоянное и неизменяющееся «настоящее». А самое главное - в этом вне­временном восприятии реальности нет угрожающего бу­дущего.  Изначально человек двойственен.. В символическом понимании изгнание из Эдема является символом выпадения из вечности и разделения психики на сознание и бессознательное. Рожде­ние человека-это помещение психики во временную по­следовательность. Райская бессознательность не может за­пустить процесс психического развития человека. Поэто­му она должна пожертвовать собой для формирования нового уровня психики, то есть развития Я-сознания. Вся­кий новый виток развития предполагает жертву. Эта зако­номерность прослеживается на всем протяжении онтоге­неза. Рождение человека-это отказ от внутриутробного рая, детский возраст-это отказ от младенчества. Тот же процесс происходит на филогенетической сцене, при кон­статации смены культурно-исторических эпох. Отсутствие времени - это ха­рактеристика понятия "вечность", которая не может быть больной или здоровой, и которая является латентно и больной и здоровой одновременно. Наше бессознатель­ное несет в себе оба эти состояния в своей недифферен­цированной целостности. Для дифференциации этих со­стояний бессознательное нуждается в Я-сознании. Психи­ческая реальность бессознательного обусловлена фактом дифференциации или фактом реальности Я-сознания, как и наоборот. Это означает, что психика человека пред­ставляет собой целостное образование, и ее различные уровни функционируют, исходя из принципа взаимообу­словленности. В психике человека неизбежно протекает процесс перехода состояний макрокосма в со­стояние микрокосма. На более миниатюрной сцене этот же процесс прослеживается в переходе из состояний сна в состояние бодрствования. Смертность, таким образом, это форма проявления бессмертного и вечного, а не его про­тивоположность. В Я-сознании бессознательное пережива­ет смертность, в бессознательном Я-сознание исчезает, обретает свое бессмертие В понимании процесса формирования психических расстройств, мы остановились на выборе классического юнгианского подхода, суть которого в том, что как психические, так и психосоматические расстрой­ства могут быть объяснены процессом диссоциации созна­тельного и бессознательного уровней психики.

«Ведь причина неврозов как раз и заключается в диссо­циации сознательного поведения и бессознательных вле­чений человека. Эта несогласованность преодолевается при помощи ассимиляции содержаний бессознательного сознанием. Пациент добивается последовательной асси­миляции содержаний бессознательного, благодаря чему невротическая диссоциация преодолевается, а личность окончательно обретает целостность». Именно в контексте диссоциации психического мы рассматриваем феномен психологического времени личности. Эта диссо­циация формируется также вследствие несоответствия временных параметров. В бессознательных переживаниях личность находится вне границ последовательного време­ни, в Я - сознании она подчиняется принципу последова­тельности (линейности). Бессмертие, то есть отсутствие времени не может быть осознаваемо, или пережито как психофизиологический процесс. Это переживание или состояние вневременности невозможно для сознательного существа. Оно реально в бессознательном мире, но оно не может быть материализовано в чистом виде, не может быть трансформировано в психофизиологический факт. Человек должен пожертвовать своим Я-сознанием, чтобы обрести бессмертие. Но пожертвовав этим, человек выпа­дает из эволюции, он перестает быть человеком Я- сознания. Тем не менее, человек постоянно переживает это состояние вневременности. В состояниях сна мы выхо­дим за пределы времени и пространства, мы обретаем не­осознанное бессмертие. Пробуждаясь, человек «реаними­рует» свою смертность, свое Я-сознание. Трансформация вневременности в последовательное время привносит в психосоматический организм человека состояния здоро­вья и болезни или, говоря точнее, именно болезненные состояния, так как в безболезненных состояниях здоровье не фиксируется. Вневременность бессознательного уровня психики должна трансформиро­ваться в состояния прошлого, настоящего и будущего. Там, где нет прошлого, не может быть и будущего, не мо­жет быть развития, то есть не может быть того, что «...в начале было Слово.. » Именно поэтому, вечность должна постоянно жертвовать собой, чтобы появилось начало, чтобы осуществлялась эволюция. Принцип Отца должен пожертвовать собой, чтобы породить принцип Сына, который также жертвует собой, чтобы появилось Я- сознание, которое, в свою очередь, приходит как необхо­димое отрицание группового сознания. По сути, время жизни - это отрезок, вырванный из вечности. Без этого ар­хетипа времени (без Эона) зарождение временной жизни невозможно. Мы можем судить о вечности лишь в катего­риях Я-сознания. Таким образом, мы изначально помеща­ем категорию времени (темпоральности) в две плоскости психического организма - в бессознательное и сознание. Соответственно разности функционирования двух уров­ней психики, состояния здоровья/болезни представлены на этих уровнях в различных качествах. Рождение человека -это, по сути, процесс развития, это бессознательный процесс внедрения времени (смертности) в организм че­ловека. Организм человека, как таковой, как раз и явля­ется трансформацией вневременности во временность. Уровни психического аппарата обладают различными функциональными качествами и имеют различную се­мантику. Болезнь и здоровье возможны и необходимы вследствие того, что концепции времени в бессознатель­ном и в Я-сознании не идентичны. Как в бессознательном, так и в Я-сознании каждого человека, независимо от  объективного качества состояний здо­ровья/болезни, изначально присутствует некая концеп­ция психосоматического благополучия. Это означает, что каждый из нас формирует, в известном смысле, независи­мую от объективной, свою индивидуальную норму психо­соматических состояний. Это и есть, так называемый ин­дивидуальный критерий нормы, который становится ра­бочим для каждого человека. Человек определяет свое психосоматическое состояние, исходя из собственной среднестатистической нормы. Он сравнивает свое на­стоящее со своим же прошлым состоянием. Однако, дан­ные критерии нормы ущербны изначально в том, что они страдают односторонностью. Они не учитывают извест­ную психическую двойственность человека. «Здоровье- это, собственно говоря, такое состояние человека, в котором про­цессы болезнетворные и процессы исцеляющие находятся в со­ответствующем равновесии. Для психотерапии не­простительно придерживаться ограниченного подхода к психике, каким бы привлекательным этот подход не ка­зался. Для построения целостной концепции формирования психических расстройств личности, мы должны учитывать, как минимум, три уровня - бессозна­тельное, сознание и сому, а также их взаимодействие. (Строго говоря, тело также является бессознательным по своей природе, поэтому правильнее говорить о двух уров­нях.) Проблема диссоциа­тивного расстройства идентичности представляет собой, по сути, заостренную форму нормального состояния. Личность несет в себе различные «Я», но эти различные «Я» в целом подконтрольны единому центру. Всякое рас­стройство обнажает эту множественность субличностей, во всяком расстройстве происходит конфликт сублично­стей. Но это подконтрольный конфликт. Строго говоря, все методы психотерапевтической работы имплицитно признают наличие множественных субличностей. И пси­хотерапия направляется так или иначе на восстановление баланса между уровнями активности этих субличностей. Парциальные личности - это автономные части психи­ки, не прошедшие стадии осознания. Поэтому эффек­тивная психотерапевтическая модель должна быть на­целена на формирование осознанности этих парциаль­ных личностей. Признание существования субличностей содержится как в психодинамической ори­ентации, так и в поведенческих моделях психотерапии. А гештальт - терапия прямо указывает на наличие множест­венных «Я», которые делятся  на два основных вида: ос­новные «Я» и элементарные «Я». существует скопление "я", которые соперничают в борьбе за господство. Напри­мер, ученый, интеллектуальная личность, чувствует себя несчастным. Он страдает, запертый в четырех стенах сво­его кабинета, и приходит к выводу, что его настоящее "я" — это страдалец. Но в действительности это не так. Он только выбирает из двух своих "я" - "интеллектуального" и "страдальческого", и каждое из них имеет свой харак­тер. Более того, в гештальт-психотерапии огром­ное место уделяется процессу интроекции, как механизму формирования различных субличностей. В этом смысле достаточно интересным становится то, что интроекты по­глощенные личностью в определенные годы жизни фор­мируют субличности, которые выпадают из линейного хронологического времени. «Действительно, многие ис­каженные представления о собственном "я" создаются с помощью интроекции. Например, пациент, который об­ладал "беззащитным я", так как в детстве его постоянно избивал отец, был так поглощен интроективной силой своей беззащитности, что она и в самом деле овладела им». Беззащитное «я» личности в данном случае, функционирует в настоящем личности, в хронологиче­ском линейном времени, между тем возраст этого «я» не соответствует паспортному возрасту личности. Возрастное несоответствие различных «я» объективно должно приво­дить к психическим страданиям. Возрастное несоответ­ствие различных «я» не просто каприз психики. Человек признает все свои возрасты, однако диссоциативном процессе  он не признает связи между ними. В диссоциативном расстрой­стве первым, что бросается в глаза-это выход из последова­тельности, то есть из целостности единого Я-сознания. Че­ловек признает факты своей жизни вне их связи друг с другом в контексте единого «Я», а это означает, что он разрушает это чувство единого «Я», дробит его на множе­ство субличностей. Так как причинно-следственная цепь предполагает функционирование единого «Я», актив­ность и связность личности в прошлом и настоящем, то разрывом этой каузальности человек обеспечивает себе дистанцирование от травматического прошлого. Травмы жизни беспокоят человека, если они находятся друг по от­ношению к другу в причинно-следственной связи, в цело­стности психической жизни. Строго говоря, разрушая причинно-следственную связь событий жизни, человек  выпадает из линейного времени, он разрушает возрастную непрерывность, тем самым  попадая в аказуальную область  бессознательного. . Диссо­циативный процесс-это прерывистое состояние функцио­нирования психики. Интеграция психической деятельности становится, таким образом, целью психотерапевтического вмешатель­ства.

Вл. Микаелян